То лм Горби
То ли Грампи
Они теперь вместе –
Горби и Грампи
Тугеза они –
Грампи и Горби
Они знают что-то такое
Чего другие не знают –
Грампи и Горби

 С изнанки заблокировали мир, Иосиф!

С изнанки мир заблокировали в этот раз.

С изнанки комнаты, вдруг и надолго.

 Списки случайных людей

Надо мной не довлеют уже.

Потому что я отработал

Мои списки случайных людей.

 Крах империи с точностью до секунды, Иосиф!

 Ангелы смертны, Иосиф,
В той же мере, что и люди.
А люди смертны так же,
Как ангелы.
И даже архангелы.
Ну а что?
Тут ракеты летают – отчего бы не жить как-нибудь?
В фейсбуке френдов перелистав,
Убедился в их бесполезности.
Иосиф, они абсолютно бесполезны
Эти фейсбучные френды!
Уму непостижимо
Насколько бесполезными могут быть люди,
При том, что они смертны
Как ангелы и архангелы.
Нет у френдов фейсбучных
Оснований для хрипа,
Но они хрипят страстно,
Зубами скрежещут упорно.
Но мы-то с тобою, Иосиф,
Дело-то знаем добре:
Из комнаты не выходим,
Курицу из борща тащим,
Внимаем брехне Тараса
И правде от Александра.
А ракеты летают,
А некоторые умирают,
Бывают, дают,
Доживают, думают и желают.

  Иосиф, я сегодня Дудя посмотрел
Наконец-то, по Колыму – родину нашего страха.
Дудь толкует,
Что ему родители его
Десятилетиями
Советовали не высовываться, тихонько сидеть
Потому что чего-то боялись.
Страшно.
На протяжении трёх часов
Дудь твердит о невинных жертвах:
Люди сидели тихо,
Не высовывались,
Но на них несмотря на это,
Написали доносы,
И их на основании этих доносов
Направили  ГУЛАГ.
То есть, «не высовываться, тихо сидеть»
Никак не защищает от ГУЛАГа,
Скорее – наоборот.
Что-то не то, стало быть,
Родители советовали Дудю.
А 12 апреля 1961 года
Случился первый полёт человека в космос.
Случился, Иосиф, понимаешь?
Случился!
Случилась сука и случился первый полёт человека в космос.
Случайно случился первый полёт человека в космос,
Как случайно случилась однажды одна сука.
Но разве в жизни случается что-то случайно, Иосиф?
Ладно,
Проехали.
Этот страх, быть может – единственное их предназначение,
Жалкое и ничтожное,
Но, быть может, единственное,
Лишившись которого,
Они сильно рискуют уйти в небытие.
Вот так-то, Иосиф.
Ну, ладно, Дудя посмотрели – можно и борща налить.
Наваристого, на курице.
Мы-то с тобой, Иосиф, мудрецы.
Мы понимаем, что тихо сидя, да не высовываясь,
Курицу из борща не вытащишь.
Но потомки
Невинных жертв ГУЛАГа,
Тихо сидевших,
Не высовывавшихся,
Твердят детям своим,
Чтобы тихо сидели, да не высовывались.
И мы им не будем мешать, Иосиф!
Пусть себе тихо сидят, пусть не высовываются – даром, что нет ГУЛАГа.
А что, как он есть?
Мало ли?
Смешнее всего, что не будь ГУЛАГа на Колыме,
Этих рассказчиков бы не было ни одной штуки,
Потому что их предки банально не встретились бы,
И всё было бы по другому, но их бы самих не было!
Но они этого не понимают
И этот страх – их единственный смысл.

 Иосиф,
Мы давно привыкли,
Что сигнал воздушной тревоги
Не означает ничего.
Как давно сирена не выла –
Так нам уже чего-то не хватает:
Словно о нас забыли
И мы потерялись.
Впрочем,
Хорошо и тогда,
Когда тихо.
Тихая спокойная минутка
Блаженного одиночества.
Безвременье войны
Давно позади:
Мир снова изменился,
Иосиф,
К лучшему мир изменился
В который раз!
Но комната,
Из которой мы не выходим,
Всё та же.
И ту же курицу мы из борща тащим.
И той ж правде от Александра
Внимаем.
И той же брехне Тараса!
Потому это так, Иосиф,
Что нет у нас ничего
Кроме этой брехни и правды,
Курицы из борща да комнаты.
Да нам ничего и не нужно
Кроме этих ценностей вечных.
Вот, опять загудело –
Пойду в окно погляжу.

 Иосиф, не поверишь,
На сто-какой-то день войны
Фейсбук вдруг
Предложил мне
Пройти опрос про ковид.
Это так мило, Иосиф!
Я в той же комнате,
В той же самой комнате,
Не выхожу из неё.
А зачем?
Лето,
Уже третье лето, Иосиф,
Снова стрижи проносятся,
Лето вещая,
Ракета мимо луны пролетела:
Такое лето в этот раз,
Иного лета
Уже никогда не будет,
Иосиф,
Чтобы ракеты не летали.
Ракеты теперь всегда будут летать,
А мы будем из окна
Комнаты нашей
На эти ракеты взирать.
Воет сирена тревоги,
Но все на неё забили.
Всё та же ложь,
Вечная ложь.
Мы-то сообразили.

 Безвременье войны блаженно:
Без времени – одно пространство!
Пространство комнаты.
Блаженно.
Безвременье войны,
Иосиф, блаженно и стремительно летит!
Несётся!
Впрочем, несётся – это о курице скорее.
Но скорее!

 Безвременье войны, Иосиф,
Мы в тех же комнатах влачим.
И курицу, Иосиф, ту же
Умело из борща тащим.
В окно втыкаем мы всё в то же,
Всё в тот же мы тупим экран.
Безвременье войны подобно
Безвременью первого января.

 Иосиф!
Сегодня ещё раз не началась война.
Наши комнаты –
Крепости наши
Все эти дни.
Дней семьсот
Тащим кур из борща
Мы в крепостях наших,
Тараса и Александра
Уставы штудируя,
В окно глядя,
Да в экран
Попеременно.

 Иосиф, грачи прилетели.
Знаешь, как это могло случиться?
Очень просто: они никуда не улетали.
Они здесь круглы год.
Как вóроны, ворóны и голуби.
Как воробьи да синицы за окном.
За окном той комнаты,
Из которой мы не выходили
Уж скоро два года.
Два года, Иосиф!
Нормально!
Мы с той стороны окна,
А грачи с другой стороны окна.
Мы внутри, а грачи снаружи.
Такие дела, Иосиф:
Снаружи грачи прилетают,
А мы, не выходя из комнаты,
Кур из борщей тащим.
Окно разделяет комнату и наружность.
Даже если оно открыто и воздух един,
И этот единый воздух мы жадно едим
Два года в той же комнате
С прилетевшими грачами за окном